Первое деревянное здание школы было перевезено из д. Ловатянки (дом купца Каньшина) ещё до войны. Это была начальная школа, заведовал ею Ефим Алексеевич Волчёнков, учительницей была его жена, Лидия Константиновна Нечаева. В школе в разное время учителями работали: Софья Евгеньевна Юсупова, Григорий Иванович Царёв, Мария Васильевна Фатильникова, Нина Ивановна Соловьёва, Раиса Андреевна Ерёмина, Екатерина Николаевна Комарова. Учителя на селе были самыми уважаемыми и культурными людьми. Младшие дети боялись, любили учителей, а местные жители просто боготворили их, кланялись в пояс. А мне казалось в детстве, что учитель и медработник - это совсем другие люди, они отличались от простых людей большим багажом знаний, культурой, одевались скромно, но строго, хотя зарплата их была мизерная, около 40 рублей в месяц. Начальная школа была открыта и в д. Ловатянка. С 1955 года в ней работала Зинаида Никаноровна Короткова из села Берестна, Курсакова Альбина Андреевна, Нечаев Александр Константинович. В Калининской начальной школе, что располагалась на пос. Шишкове, работала заведующей школой Рябова Мария Ивановна с учительницей Нечаевой Анастасией Никоноровной. В 1956 году пришла на работу в эту школу молодая учительница из посёлка Кудиновский Маркина Александра Родионовна. Школа была названа в честь Михаила Ивановича Калинина - Всесоюзного старосты. Семилетняя школа открылась в 1950 году в деревне Мокрые Дворики, где учились дети из всех деревень и небольших посёлков Рессетинского сельсовета. В этой же школе учились и дети Хвастовичского детского дома, который был открыт 12 августа 1944 г. в д. Мокрые Дворики. Для него построили здание школы, необходимые помещения для подсобного хозяйства, завели коров, свиней, кур. В детском доме было около 100 воспитанников со всего Советского Союза. В школу ходило очень много детей. После войны это были переростки, не учившиеся во время войны. Принимали в 5 класс по конкурсу, сначала было человек 90, а потом осталось 60 учеников - два класса. Мне запомнились такие ученики: Ермошин Михаил, Маркины Фёдор и Александра (из Кудиновского посёлка), Герасимов Степан, Исаев Григорий, Ерёмин Александр, Маркина Александра Антоновна, Давыдова Раиса, Волчёнкова Раиса, Малахов Николай (из Рессеты), Тарасиков Сергей из Ловатянки, Рыгалин Остап и другие. Одеты все были бедновато, обуты в лапти или с осени и до заморозков ходили босые в школу. Многие в школу шли за 6-7 км. Вставали рано, никто не подвозил, зимы были холодные, снежные, но все стремились к знаниям. В школе работали хорошие, грамотные, добрые учителя. Запомнились на всю жизнь: директор школы - Волков Иван Петрович, Чистяков Иван Максимович, Парфёнов Дмитрий Фролович (они были фронтовиками), Валентина Ивановна Рыгалина, Жанна Сергеевна, Анна Андреевна Карпунина, Людмила Сергеевна Соложёнкова (жена директора детского дома) и другие.
Здесь была сильная комсомольская организация, её секретарём был Маркин Фёдор (мой брат). Комитет комсомола оказывал большую помощь педагогическому коллективу. Нерадивые ученики боялись попасть на заседание комитета больше, чем на педсовет. Комитетчики сильно их «прорабатывали». В комсомол принимали тех, кто хорошо учился, был дисциплинированным. Стремление стать комсомольцем подтягивало остальных учащихся. Комсомольцы участвовали в субботниках в колхозе: работали на молотилке, уборке картофеля. Собирали, как и пионеры, жёлуди, семена яблок, сосновые шишки, почки берёзы. Всё это сдавалось в лесничество. Ученики первого выпуска (1952 года) отличались большой активностью, стремлением к знаниям, участвовали в жизни школы. Они вместе с учителями участвовали в концертах, в политических мероприятиях, проводимых в Рессетинском клубе.
После окончания семи классов некоторые юноши первого послевоенного выпуска (1952 г.) сразу же уходили служить в ряды Советской Армии: Абрамкин Иван, Герасимов Степан, Фетисов Александр, Исаев Григорий, Герасимов Дмитрий и другие. Многие, получив специальное среднее и высшее образование, стали инженерами, медиками, учителями. Учась в семилетке, домашние дети дружили с ребятами из детского дома и даже завидовали им, так как их одевали теплее и кормили лучше. О сиротах заботилось государство. Детдомовские ребята иногда угощали нас хлебом, сочувствовали нам, а мы им, потому что их родители погибли на фронтах войны. Детский дом просуществовал до 13 августа 1960 года, потом его перевели в Козельский район. Запомнились фамилии некоторых ребят, с которыми училась я, мои сёстры: Василий Ерёмкин, чёрненький паренёк, хорошо рисовал, мы симпатизировали друг другу, Юрий Ермаков, Александр Тюрин, Юрий Жуков, Николай Манухин, сёстры Курочкины, Александр Суворов (был очень резкий и вороватый).
При детском доме была пионерская организация. Нравились нам их сборы под звуки горна и барабана. Многим ученикам хотелось стать пионерами, носить красный галстук и принимать участие в жизни пионерской организации, но не всех принимали, нужно было хорошо учиться. Желание вступить в пионеры организовывало детей, заставляло лучше учиться. Очень красивая, строгая была у детей детдома праздничная пионерская форма: чёрные брюки и юбочки, белая рубашка, пионерский галстук и значок. Пионерский галстук в расправленном состоянии имел форму равнобедренного треугольника, основание которого было равно 100-90 см, а высота составляла 30 см, боковые стороны примерно были равны. Галстуки выпускались из разнообразных тканей с различными оттенками красного цвета. Массово также выпускались галстуки красно-оранжевого цвета, а материалом для него был ацетатный шёлк. Было одно время, когда представители пионерских дружин носили красные галстуки, имеющие жёлтую кайму. У галстука было три конца, которые имели свою символику. Они символизировали связь поколений - пионеры, комсомольцы и коммунисты. Каждый пионер с галстуком носил и пионерский значок, где на фоне пятиконечной красной звезды с лучами восходящего солнца изображён детский портрет В.И. Ленина, внизу лента с надписью: «Всегда готов!», вверху языки пламени пионерского костра. При вступлении в пионеры учащиеся давали торжественное обещание или клятву.
Торжественное обещание пионеров Советского Союза (последняя редакция 1986 год). «Я, (фамилия, имя), вступая в ряды Всесоюзной организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить и беречь свою Родину, жить, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, как требуют законы пионеров Советского Союза».
Все эти атрибуты организовывали детский коллектив: подтягивали учащихся в учёбе, помогали хорошему поведению и приучали детей глубже осмысливать жизнь. Позже, работая в школе, я видела сияющие, торжественные лица детей, вступающих в пионеры. Перед вступлением в пионерскую организацию вели большую подготовительную работу: читали книги о пионерах-героях, проводили беседы. Собирали и сдавали макулатуру, почки берёзы, лекарственные травы. Оказывали помощь октябрятам. Мне очень хотелось носить пионерский галстук, его у меня не было, как и у других деревенских ребят. У моей невестки Татьяны был красный платок, я иногда просила у неё платок и повязывала вместо галстука. Мы ходили в простых платьицах в школу, сшитых мамами или сёстрами. В седьмом классе мне сестра Шура сшила коричневое платье из штапеля.
А настоящую форму, шерстяную с белыми манжетами и воротничком, с фартуком мне купил брат Фёдор в 9 классе, когда он был студентом Брянского технологического института и поехал на целину. Там он заработал пшеницы, привёз домой. Половину смололи, продали, а из остальной муки мы впервые в 1959 году попробовали настоящего белого хлеба. Помню, что с 1957 по 1960 год при детском доме работали воспитателями: Анна Дмитриевна из села Хвастовичи и моя сестра Александра Родионовна. Вскоре пришли на работу воспитателями молодые парни - моряки, отслужившие на флоте. Это -Михаил из села Колодяссы и Анатолий из Бересты. Они могли найти воришку, укравшего деньги у воспитателя, утихомирить хулигана, заставить воспитанников выполнять уроки, а также трудиться и уважать старших. Дети детдома 57-60-х годов XX века были уже не те, что в 1950-53 годы (их родители погибли в годы войны), последние - социальные сироты при живых родителях: менее послушные, дерзкие, были среди них и воришки.
В школе работал драмкружок, который вела Рыгалина Валентина Ивановна, очень добрая и знающая учительница. Мы читали стихи, готовили сценки, гимнастические номера, а потом выступали в школе на праздниках. Кроме школьных занятий, ещё проводилась спортивная работа. Учащиеся с 14 лет сдавали нормы комплекса ГТО. Проводились занятия в учебных мастерских, где работали вместе девочки и мальчики. Учителем был внимательный, чуткий небольшого роста, уже в годах, мужчина (фамилию не помню). Мы чем только ни занимались: пилили, строгали, вырезали лобзиком из фанеры и выжигали разные поделки. Всегда к весне делали скворечники, ремонтировали табуретки. Лично для себя делали домино, пеналы. Это увлекало даже нас - девчонок. Мальчишки вырезали ещё сабли, наганы. Возле детского дома и школы был разбит учениками большой сад, который сохранился до сих пор, напоминая о прошлом, но одичал и зарос. Недалеко протекал ручей и небольшая речушка, где зимою дети детского дома катались на коньках, а у домашних их не было. Мы катались дома только на одном коньке. Привязывали его верёвкой к валенку и закручивали верёвку палочкой. Коньки были совсем другие, их называли «Снегурочка» (кверху загнутые колечком), ещё были «Дутыши». На настоящих коньках (на двух) я научилась кататься в городе
Калуге, когда училась в пединституте. Мы ходили в центральный городской парк и брали напрокат коньки. Какое это было счастье!
Хотя было и трудное время, так как страна и весь народ не мог ещё опомниться от войны, но дети оставались детьми со своими шалостями, непослушанием. Частенько ребята, которые шли из других деревень до Мокринской школы, на занятия не попадали, а прятались под мостом за деревней Рессетой (особенно весной). Там они находили себе занятия: лазали по деревьям, играли в карты, в пёрышки. Была в то время такая игра на пёрышки, которыми писали. Играли по двое. Клали на портфель перо, а другим пером должны его перевернуть. Если пёрышко перевернётся другим боком, то этот игрок выигрывал и забирал пёрышко. Одно время эта игра заразила нас всех: и девчонок и мальчишек, даже некоторые ребята ухитрялись играть на уроках. Когда подходила пора возвращаться домой, прогульщики выходили из укрытия и шли домой вместе с другими, строго наказав, чтобы не рассказывали об этом родителям. Выходили зимой в школу тёмным утром. Мальчишки заранее заготавливали факел из конусообразных баночек, в которые собирали лесники смолу с сосновых деревьев. Возле нашего посёлка Кудиновского с правой стороны, как идти в сторону Рессеты, стояли высокие красивые сосны. Лесники делали специальным приспособлением надрезы на деревьях и туда вставляли конусообразные баночки для сбора смолы, а потом собирали её.
Мальчишки снимали баночку со смолой, привязывали на палку и поджигали. Дорога становилась веселее, смола горела ярким пламенем, как «сердце Данко», и освещала нам путь. Было даже интересно и не страшно. Ходили ученики из нашего посёлка, через километр к нам присоединялись ребята из Долинского посёлка; километра через два начиналась д. Рессета, там ещё больше становилось учеников, так как шли по большаку ребята из деревни Ловатянки и других небольших посёлков, к Мокринской семилетней школе уже подходила большая ватага подростков. По пути в школу мы дважды видели волков. Однажды два волка лезли на крышу сарая, где находились овцы. Мы закричали, ребята засвистели, и они скрылись в лесу. Конечно, дети были и тогда неугомонные, особенно ребята, искали всяких приключений.
Как-то по весне Саша Ермошин (двоюродный брат) увидел в лесу около пня мину «крылатку», он сказал своему брату Виктору (это был мой друг и одногодок, охотник до всяких приключений.) Решили эту «штучку» взорвать. Несли её по очереди. Досталось нести это взрывное устройство и нам, девчонкам: Тоне Петраковой и мне, Тане Маркиной. Нести было страшно и опасно. Большее расстояние несли мальчишки: два брата Ермошиных, Петя Зайцев и Вася Рябов с Долинского (Шишкова) посёлка. Донесли до начала лугов, где был настил из брёвен, его настилали пленные во время войны. Там стоял большой дуб с дуплом. Мальчишки наложили в дупло сухие щепочки, немного сена и подожгли (мы, девчонки, и Саша стояли в стороне), потом все быстро побежали по дороге в сторону дома. В этот день в Рессете было колхозное собрание, дорога шла мимо дуба. В душе всё трепетало от страха, боялись за родителей и других взрослых, но говорить об этом нельзя было. Слава Богу! Родители вернулись домой живы-здоровы и ничего не узнали. Наутро мы пошли в школу. Наша мина не взорвалась, понесли дальше на луга и там припрятали, чтобы после школы взорвать. На обратном пути нашли место, где стоял прошлогодний стог, там лежали остатки сена, жерди и мелкий мусор. Девчонок и младшего Сашу Ермошина ребята отослали вперёд, сами стали производить взрывную операцию. Не успели дойти до середины мостков, как раздался страшный взрыв, мы даже упали с мостков в грязь от страха. Оглянулись назад - мальчишки лежали по разным сторонам. Все оказались счастливчиками - ни царапины. Только вокруг образовалась огромная воронка и кверху брюшками валялись ящерицы, лягушки. Об этом случае родители не узнали: велено молчать. Но страха мы натерпелись! Вот такой безумный случай произошёл в нашей жизни. Это было в 1957-1958 году.
Зимой возвращались из школы, когда начинало немного смеркаться, около четырёх часов дня. Дорога была снежная, длинная (около 6,5 км), да ещё кидались снежками, валялись в снегу. Порой приходили домой мокрые, уставшие, голодные, но весёлые (нас тогда никто не кормил в школе, из дома брать было нечего). Иногда наскребём все вместе копеек 10-15, по пути зайдём в магазин (был в кирпичном доме в начале деревни), нам нарежут по кусочку хлеба, мы, довольные, добираемся до дома. Я до сих пор удивляюсь, как мы успевали: старались учиться, что-то делали в доме по хозяйству, читали книги. Уроки делали при керосиновых лампах семилинейных, а кто богаче жил, были у них десятилинейные. Лампы подвешивались к потолку над столом или вешали их на стену, заправляли 2-3 раза в неделю керосином, стёкла лампы (пузыри) покрывались копотью, их периодически чистили снегом и вставляли в лампы. Керосин старались экономить.
Хотя и бедновато жили, голодно, но детство запомнилось весёлым. В выходные и праздничные дни мы играли на улице. Зимой катались на самодельных лыжах и санках, сделанных отцами и старшими братьями. Мы устраивали на горках в лесу трамплины, между сосен прокладывали лыжню и со страхом и гордостью мчались с гор. Это было счастье! Отцы и братья делали нам ещё козы (это такие недлинные скамейки, внизу ножек была доска, загнутая кверху.) На неё накладывалось «коровье добро», ровно размазывалось по всей доске и поливалось несколько раз водой. Когда покрытие леденело, мы брали козы на горку, цепляли санки за «козы», и такой эскорт летел быстро по ледяной горе до двухсот метров. Самая лучшая коза была у Фёдора Герасимова. На горке слышался смех, шутки, иногда плач. Потом уже озябшие, с красными коленками и носами возвращались домой, сразу забирались на печку, где отогревались, слушали сказки, отгадывали загадки.
Печка в детстве служила защитой
От обид, от холодной поры,
А в трубе зимний ветер сердитый
Выводил нам рулады свои.
Столько радости всем доставляла
Наша белая пышная печь.
Души наши она согревала -
Много шло благодати, не счесть.
Сказки слушали здесь с интересом,
Шутки, басни, загадки, стихи.
Выплывали младые принцессы,
Мчались рыцари вслед, женихи...
(Из стихотворения «Русская печка)
После родители звали нас ужинать, мы мигом слетали с печки, усаживались за стол, каждый на своё место, ждали команды родителей, т.к. детей было много, а ели из одной посудины, только стоял звон ложек о железную миску.
Летом нашими играми были прятки, палочка-выручалочка, чижик, салки, городки и самая любимая игра - лапта, ходили на ходулях, лазали по деревьям, бегали купаться на речку, катались на велосипедах, но они в то время были редкостью. Нас мальчишки сажали впереди на раму, и так мы катались. Став постарше, тоже научились ездить на велосипедах. Только жаль не у всех они были, приходилось как-то договариваться с владельцами велосипедов.
Ходили на Долинский посёлок за яблоками вместе со студентами из Калуги, которые радиофицировали наши маленькие посёлки летом 1956 года. Было страшновато, но интересно. В чужие огороды никогда не залезали, тогда бы дома разразился великий скандал и нас крепко наказали бы за воровство, а лазать за яблоками, почему-то считалось озорством. Но родители и этого не одобряли. Мальчишки играли в деньги, иногда и мы - девчонки (выбивали чугунной битой монеты, чтобы они повернулись другой стороной), а также играли в «орлянку».
классики, жмурки. Нравилось катать узкие железные колёса (бортовые кольца диска колеса) железным загнутым прутом. Ребята делали луки, рогатки, из них стреляли на дальность и меткость, и девочки не отставали от них. Летом после дождя на дороге строили запруду и пускали лодочки из коры сосны и других деревьев. Лодочки мастерили сами.
Ц
В жаркие дни лета любили обливаться холодной водой из родникового колодца. Мокрая одежда быстро высыхала на нас под лучами летнего палящего солнца. Вспоминаются жаркие дни, когда пекло солнце, и вдруг после обеда или ночью начиналась гроза, да такая страшная, что мы прятались от неё в тёмный угол дома или под одеяло, чтобы не видеть вспышек молнии и не слышать раскатов грома. Боялись грозы не только дети, но и взрослые, особенно женщины. Бывали несчастные случаи, связанные с грозой: молодой парень из деревни Рессеты Ерёмин Андрей работал почтальоном, приехал в село Милеево за корреспонденцией на почту, стал ожидать газеты, письма, он сидел у окна, была небольшая гроза, произошёл разряд молнии, и парень погиб. Это была настоящая трагедия. Поэтому при приближении грозы жители выключали электрические приборы, вешали калоши на розетки, укрывали зеркала покрывалом, закрывали окна и двери, звали домой детей и садились в кучу с мамами, как цыплята с наседкой. Матери, бабушки шептали молитвы и просили Бога, чтобы отогнал от дома беду:
В детстве мы боялись очень грома,
Прятались, чтоб треска не слыхать.
Находили тёмный угол дома,
Чтобы этот ужас переждать.
Наши мамы набожно молились,
Верили - Илья - пророк скакал.
С ними неумело мы крестились,
И смертельный ужас отступал.
(Из стихотворения «Гроза»)
В наше детство (50-е годы XX столетия) телевизоров, компьютеров не было, поэтому с большим интересом читали книги, слушали сказки. О передачах по радио (у нас ещё не было радио) рассказывала, идя в лес за ягодами, грибами, крапивой, моя старшая сестра - студентка Козельского педучилища - Маркина Александра. Столько нового, интересного узнавали из её рассказов. Да к тому же приучались слушать и слышать, чего не дано сегодняшним детям. Как она умела рассказывать! Для меня моя старшая сестра была идеалом. Я очень её любила, и до сих пор нас связывает крепкая дружба и общие интересы. Следуя её примеру, я поступила в педагогический институт и стала учительницей.
Мы не только играли, но и помогали родителям по хозяйству, у каждого из нас были обязанности, которые выполнялись без напоминаний. Моей самой главной обязанностью уже с 7-8 лет была чистка картофеля для всей семьи. Надо было начистить целое большое ведро картофеля на следующий день. Этим занимались и мои друзья-ровесники, где были большие семьи. Особенно в выходной день договаривались пораньше начистить картошки, чтобы осталось время погулять. Мы до того преуспели в этом деле, что могли с закрытыми глазами полностью очистить картошку, не обрывая очистку и не оставляя глазки. После нам это пригодилось, когда проводились конкурсы. В чистке картофеля всегда были победителями. Дел в деревне было много: пололи огороды, стерегли свиней, смотрели за цыплятами, носили воду (только почему-то были большие вёдра 10-12 л), а мы были ещё маленькие, чуть вёдрами не цепляли землю; готовили и носили дрова, убирали за скотиной навоз. По очереди приходилось пасти коров, когда жили на пос. Кудиновском, там всего было только 10 коров, так что очередь подходила быстро.
Пастбищ свободных не было, пасли у опушки леса, по лесу. Лишь когда заканчивался сенокос, тогда можно было коров пасти на лугах. Это уже было легче и интереснее. А сколько книг прочитали за это время, когда коровы щиплют траву или лягут отдыхать! Какие замечательные книги читали: «Овод» Этель Войнич, «Как закалялась сталь» Николая Островского, «Два капитана» Вениамина Каверина, «Повесть о Зое и Шуре» Любови Космодемьянской и многие другие. Приходилось нянчиться с маленькими племянниками, хотя сами были небольшие, даже нянчились с чужими детьми во время сенокоса на Кудеяре, за это нас кормили и обещали купить материал на платьице, но этого мы не дождались. Мне было лет 11, а ребёнок был полненький, я еле его носила. Сенокос был в лесу. Тут девочка сильно расплакалась, ей было года полтора. Я не знала, что делать. Она прислонилась к моему лицу, что-то ищет. Я высунула язык, она своими маленькими губками так ухватилась за язык, что я испугалась, и мне еле удалось выдернуть свой язык. Ребёнок был голодный. Потом я разыскала родителей, они были невдалеке, мама Лена покормила её. До сих пор помню этот случай. Охота отпала сидеть в няньках. Я только одно лето нянчилась с чужими детишками, но сёстрам: Вере и Матрёне, досталось этого «удовольствия» больше.
Каждый человек оставляет след в истории своего района, истории страны. Моя семья тоже добросовестно работала на своих местах, принося определённую пользу для народа. Мои предки по линии отца жили на Калужской земле и были столярами, плотниками, землепашцами. Все они жили почти рядом, в Хвастовичском районе. Семьи были большие, дружные, работящие, роднились между собой, при случае помогали друг другу. Папа имел 3 класса образования. Был интересным, любознательным человеком. Никогда не произносил бранных слов. Очень любил свою жену Екатерину Ивановну, нашу маму, не оскорблял её, не обижал. Всегда говорил, если куда-то уезжал: «Дети, берегите и слушайтесь маму!»
Прожили они трудную, но долгую жизнь.
Папа очень любил нашу маму,
Он об этом нам сам говорил:
«Дети, слушайте, как без ума я
Свою Катеньку нежно любил».
Улыбнётся в усы, засмеётся.
Мама скажет: «Ну, хватит молоть!»
А сама вся румянцем зальётся:
«Вот придумал на старости, Родь...»
Так прожили в согласье и мире.
Воспитали детей восьмерых.
Доброту и любовь сохранили До последних денёчков своих.
(Из стихотворения «Любовь бесконечна»)
Отец был работящий, всё мог сделать, что нужно в хозяйстве: строил дома, делал домашнюю утварь: ложки, бочки, кадушки, ушаты, маслобойки, скамейки, диваны, гнул в колхозе полозья для саней, считался хорошим бондарем. Никогда не ругался с людьми. Всю жизнь проработал в колхозе. Уже было лет за семьдесят, к нему всегда приходил бригадир с просьбой: подлатать крышу на скотном дворе, подремонтировать в бане бочки, застеклить стёкла, протопить баню и прочее. Папа никогда ни в чём не отказывал, делал любое дело на совесть. За долгий добросовестный труд в колхозном хозяйстве был награждён медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина». Любил своих детей и внуков (их было 16), они платили ему тем же. С интересом слушал радио, любил смотреть фильмы, читать газеты. Мне навсегда запомнились долгие зимние вечера на пос. Кудиновском, когда после ужина папа, старший брат Николай делали сани для колхоза, салазки для детей, лыжи кленовые, бочки, кадки, а мы, дети, читали вслух по очереди сказки, книги о Великой Отечественной войне. В доме стоял запах ели, сосны, валялась куча стружек, мы ещё прятались в них. Я до сих пор люблю запах деревьев, когда их пилят, строгают. Это осталось от детства. Папа всегда интересовался нашей учёбой в школе. Мог помочь решить задачи даже в 5 классе на проценты. Когда стали родители старенькие, заботились друг о друге. Ходили вместе в магазин, осенью на луга за калиной. Доверяли друг другу. Под старость пришлось им на зимнее время уезжать к детям: жили в Москве, Брянске, приезжали ко мне в Новгородскую область. Последняя остановка была в Калуге у Веры, которая о них заботилась, несмотря на семейные трудности и слабое здоровье. Здесь они и похоронены. Где бы они ни были, даже собирались остаться жить у детей, но только выглянет солнце, запахнет весною и начинаются разговоры о деревне Рессете, о доме. Ничем их было не удержать:
Вот только снег с полей растает,
Повеет раннею весной,
Как будто крылья вырастают
И тянут в край самый родной...
(Из стихотворения «Опять дорога поманила»)
Когда они приезжали на лето от детей домой, то соседи говорили: «Приехали, хорошо, а то уже ваша рыжая кошка три дня ожидает вас у порога» (родители отдавали её на время отъезда родственникам на другой край деревни). Сколько было радости, слёз! Кошка кружилась около них, виляла хвостом, ласкалась и мурлыкала. Это была родная душа. Мама всё удивлялась: «Как она заранее могла знать о нашем приезде и ожидать на улице?» Зимою, живя у кого-то из детей, родители любили читать книги. Дети, внуки уходили на работу и в школу. Мама с папой усядутся чинно за стол, наденут очки и читают книги, больше - детские, да газеты. Любили работу, не терпели безделья и людей ценили за труд. Были добрые, интересные люди. Папа - благородный дедушка с широкой, окладистой бородой. Маленькие внуки вначале боялись его бороды, потом так привыкали, что не хотели уходить от дедушки и подёргивали его за усы и пышную бороду. Нас отец никогда не бил, сильно не ругал, но нам было как-то стыдно не послушаться его.
Моя мама в девичестве - Герасимова. Герасимовы были грамотными, образованными людьми. Мама часто вспоминала, что её отец, «тятя», (Герасимов Иван Иванович) до революции был волостным писарем, а это была крупная величина для крестьянской семьи. Семья у моей мамы была довольно-таки большая. Почти все сёстры и брат жили в Москве. Мама имела два класса образования. Маленькая, голубоглазая, всегда в движении, в заботе о большой своей семье. Умела читать, сносно писать. Знала много пословиц, поговорок, применяла их в своей речи довольно-таки умело. Она понимала шутки и сама порой рассказывала смешные истории. Горячо любила своих детей, внуков, хотела, чтобы все жили рядом, далеко не уезжали. Работящая, всё могла сделать, что нужно в крестьянском хозяйстве: вышивала, ткала, шила детям одежду, работала в колхозе. Знала много божественных историй и притчей, рассказывала нам. Очень любила лес, особенно уже в пожилом возрасте, с охотой ходила за грибами и возвращалась с полной корзиной. Была набожна. По выходным и праздничным дням на божнице горели свечи и лампадка, отражая лики святых. Стены украшались красивыми рушниками. Мама молилась за нас Богу. Учила заповедям: не укради, не сквернословь, не убий, уважай старших, трудись, не обманывай, подавай милостыню. Много потрудилась за свою жизнь эта маленькая, добрая женщина с голубым, немного печальным взглядом. Я не могу забыть того, как она могла радоваться даже маленькому подарку: платку, чулкам. Засияют глаза, немного затуманятся и скажет: «А это кому? Мне! Ох, дочечка, сыночек, спасибо! Зачем же вы тратились?» Такой неподдельной радости не видела ни у кого, даже при покупке солидной вещи. Жизнь её была трудной, но её уважали все: дети, внуки, зятья, невестки. Родила пятнадцать детей (в то время у всех рождалось много детишек), семеро из них умерли в раннем возрасте. За воспитание 8 детей Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 14 апреля 1945 г. была награждена Орденом материнства 2 степени.
Часто вспоминаю эти руки,
Что стирали, ткали и пекли.
Никогда они не знали скуки -
Нас ласкали, нежно берегли.
Отдыха они совсем не знали,
Жилистые руки без красы.
Кажется, они не уставали.
Не боялись зноя и росы.
Было лихолетье роковое,
Эти руки - нет, не подвели:
День и ночь, не знавшие покоя.
Восьмерых от голода спасли.
Руки были просто золотые.
Их не позабыть мне никогда.
Руки моей матери - святые!
Руки неуёмного труда.
(Из стихотворения «Руки матери»)
Её мама, бабушка Марфа, умерла рано, когда моя мама только вышла замуж, мамина сестра Ксения в голодные годы вместе с другими людьми ушла на Украину менять вещи на хлеб, так и не вернулась назад. Мама всю жизнь горевала о ней и говорила под старость: «Обернулась бы я кукушечкой и улетела бы в город Кеев (так она называла Киев), может, там бы встретила свою сестричку». У нас была книга о Киеве, она всегда смотрела её, читала и плакала. Летом мамины сёстры, братья и их дети приезжали в Рессету, им очень нравилось у нас. Мы с нетерпением ждали их приезда. Они привозили баранки, сухари, крупы, горох и другие гостинцы. Позже приезжало последующее поколение: их дети, внуки, они до сих пор с теплотой вспоминают бабушку Катю и дедушку Родю, которые встречали их на лошади на станции Кудеяр, потом и провожали также.
Летом у нас собиралось до 15-20 человек. В доме было весело, шумно, но драк, ссор не происходило. Дети в основном проводили время на реке. Прибегали домой только поесть да поспать. Малыши спали в доме со
своими родителями, кто взрослее - на сеновале, где по утрам иногда просыпались от криков горластых петухов, гогота гусей, от звяканья о ведро струй коровьего молока и от мычанья коровьего стада. Всё это звучало как музыка. Потом снова засыпали. Какое это было счастье спать на сеновале! До сих пор не забыть этого...
Веселье, радость и застолье -
вот собралась и вся семья:
Издалека примчались внуки, невестки, дети
и зятья.
Здесь голоса детей звучали сутра
до тёмной до поры.
А ночью нас на сеновале
съедали спящих комары.
Вот здесь колодец был, ракита,
там - пчельня, сад и огород.
Я помню, как кусали пчёлы,
когда качали в доме мёд.
Вот мы стрелой летим купаться
в родную речку Рессету -
Её безумно все любили
за неземную красоту.
Всё в голове перемешалось,
тоска на сердце залегла -
Всё это было, было, было!
Куда былая жизнь ушла?
(Из стихотворения «Воспоминания»)
В нашей большой семье - восемь детей. Кроме старшего брата, все получили высшее или среднее специальное образование. В семье были два бухгалтера - Марк и Вера, два работника лесного хозяйства - Федя инженер, директор леспромхоза, Матрёна - лесной техник, Алексей - главный энергетик НИИ в г. Люберцы, два учителя - Александра, учитель литературы и русского языка, я - учительница начальных классов. А самыми нашими главными кормильцами и добытчиками в семье были: папа, мама и старший брат Николай! Как же мы любили старшего братика! Он был добрый, весёлый, сильный. Придут с папой с работы, умоются, уставшие, но мы как облепим старшего братика, радуемся. Вот он нас и на спине катает, и на руках носит, наиграемся, потом идём ужинать.
Мои родители и члены семьи всегда помогали своему району.
Когда началась Великая Отечественная война и фронт подошёл к нашей местности, мой отец Родион Михайлович, его брат Василий Михайлович, Пётр Васильевич Ерёмин и другие жители деревни угнали племенной скот в тыл, подальше от врагов. (К сожалению, фамилии других погонщиков не удалось установить). После отец, его братья (Тимофей Михайлович и Василий Михайлович Маркины) вместе с другими колхозниками помогали обустраивать стоянку будущего партизанского отряда, снабжали партизан хлебом, который пекли женщины пос. Кудиновского, Рессеты и других селений. Стоянка отряда находилась между селом Кцынью и Ловатянкой.
Папа участвовал в Гражданской войне, служил в Будёновской Армии. Под г. Белая Церковь на Украине заболел тифом, его выходила медсестра Оксана, которой он был очень благодарен. Принимал участие в Польской компании.
Когда фашисты сожгли Рессету, посёлок Кудиновский, где мы жили, ещё оставался. Брат Лёша вспоминает, что на конце посёлка уже были немцы, а по «черте», на окраине посёлка, ближе к Кудеяру, выходили остатки 50-й Армии. Бойцы были оборванные, удручённые. Мама рассказывала, что все мужчины ушли в лес, в посёлке остались старики, женщины и дети. Однажды в наш дом пришли партизаны, попросили обогреться и поесть. Мама накормила их и стала расспрашивать, кто и откуда они. Те сказали, что из Орла, но мама тут же поправила их, сказав: «Вы хвастовичские, я Вас помню, Вы мне на детей давали деньги», и называла их фамилии. Партизаны заходили в дома и других жителей посёлков и деревень, где их тепло встречали. Однажды два бойца привели в нашу хату раненого в ногу командира и попросили чем-нибудь помочь. Мама умела заговаривать рожу, знала лекарственные травы и сушила их. У командира была серьёзная рана. Мама обмыла её, потом что-то шептала, чем-то смазала белым и завязала ногу тёплой рваной шерстяной шалью. Брат Фёдор наблюдал за происходящим с печки, ему было лет восемь. Наутро проснулись солдаты, командир мог ступить на ногу и, уходя, благодарил маму и обязательно собирался после войны найти нас и заехать. Но этого не произошло. Вероятно, были другие дела и обстоятельства.
Фашисты, заходившие в дома жителей посёлка, вели себя нагло, всё брали без спроса. Как-то 11-летний брат Алёша вышел в сени и увидел солдата, наклонившегося над бочкой и достававшего оттуда огурцы. Брат стал тянуть его за сапоги, думал, что это русский, и говорит: «Зачем ты, дядя, огурцы воруешь, нам самим есть нечего». Немец заорал на него, ударил прикладом и отшвырнул к стенке. Двоюродного брата Михаила Ермошина фашист поймал и сильно избил, крича: «юда, юда». Брат по обличью: глазам, формой головы походил на еврея. Выручил дядя Тимофей Михайлович, участник Первой Мировой войны, он знал немного немецкий язык.
После гитлеровцы за связь с партизанами сожгли наш посёлок Кудиновский. Люди успели вместе с детьми уйти в лес. Уже была зима. Некоторое время жили в лесу в шалашах, сделанных из елового лапника. Внутри шалаша была яма, там горел костёр. Старались, чтобы меньше было дыма, чтобы фашисты не заметили, без конца летала немецкая «рама». У детей от дыма болели глаза. После разгрома 50-й Армии вокруг бегало много бесхозных кавалерийских коней. Отец поймал красивую лошадь Еву, и наша семья вместе с другими семьями из Рессеты: Ерёмины (Чувинихины), семья дяди Васи (брата отца), тёти Степаниды Ерёминой, Петрашиной Марии направились к линии фронта (меня ещё не было на свете). Они уходили вместе с отступающими частями Красной Армии. Сначала попали на Подкопаевский посёлок, там стоял медсанбат. Красноармейцы сказали, чтобы держались медсанбата. Когда тронулся обоз с ранеными, наши семьи поехали за ним.
Вдруг немцы с флангов обстреляли весь обоз. Отец и другие семьи беженцев успели повернуть лошадей назад и поехали по другому пути. Потом нашу лошадь красноармейцы забрали на нужды фронта, а взамен дали плохонькую лошадку. Семья была большая. На лошади ехали только совсем маленькие дети, остальные шли по глубокому снегу. Шура, ей было шесть лет, утеряла в снегу валенок, плакала, потом нашли. Их путь лежал к городу Козельску, добирались до него через населённые пункты: Хорёвку, Александровку, Веснины, Плохино, т.е. Ульяново. Хотели остановиться в Ульянове, там бойцы самообороны не пропускали. Потом подъехал военный в высоком звании, приказал пропустить. Попросились в одну хату, дед-хозяин не пускал в дом. Было очень холодно. Отец насильно внёс маленьких детей. Переночевали и поехали в деревню Поляна, там прожили несколько недель, после отправились в дер. Звягино. Кругом обстрелы, сгоревшие дома, ужас, холод. Звягино - большая деревня. Там был колхоз, работали: Ксения Васильевна, наша двоюродная сестра, работала поваром у военных, Марина и Вера ходили в садик, отец, брат Коля и дядя Вася (отцов брат) работали в леспромхозе; делали для фронта топоры, лопаты, ложе для винтовок. Братья вместе с другими беженцами просили милостыню. В Звягине прожили несколько месяцев. Потом дядя Вася со своей семьёй уехал в Низино, а наша семья отправилась в сторону деревни Дементеевка Козельского района. Там в феврале месяце около пяти часов вечера появилась и я на свет Божий. Конечно, радости было мало, т.к. была уже восьмым ребёнком в семье да в такое тяжёлое время.
Родилась я в лихую годину,
Когда землю топтал лютый враг.
Появилась в холодную зиму
Не на радость - на горе, на страх.
Средь сожжённых домов пробирались,
Ночевали в лесу у костров.
По глубоким сугробам скитались,
Шли подальше от лютых врагов.
Шли голодные дети по снегу
Со слезами на впалых щеках
И мечтали дойти до ночлега,
А в глазах - только ужас и страх...
(Из стихотворения «Родилась я в лихую годину
В деревне Дементеевка мы прожили около года, потом отправились в сторону г. Козельска,
Наконец-то мы добрались до Козельска. Война продолжалась, рвались бомбы, мы куда-то прятались. Город бомбили, но все выжили. Папа с братом Колей продолжали работать в леспромхозе. Мама стирала бельё солдатам воинской части, стоявшей в городе. Папе дали квартиру в двухэтажном доме на первом этаже по улице Виденеева, названной в честь героя. Было тесно, но к нам ещё подселили офицера с женой и мальчиком. У них была большая, умная, чёрная собака. Они недолго жили, потом куда-то исчезли. Люди говорили, что их увёз «чёрный ворон». На память нам от них осталась железная кровать и кухонный шкаф-столик бордового цвета, который мы привезли с собой на пос. Кудиновский, а потом и в Рессету. Это была единственная фабричная мебель в нашей большой семье.
Закончилась война. Все выбежали на улицу. Кричали ура, плакали и смеялись, обнимали друг друга. Дети прыгали. Война окончена! Победа!
Было много инвалидов: парней, мужчин, женщин, девушек на колясках, костылях. Это было жуткое и жалкое зрелище! Играл духовой оркестр, звуки которого вселяли в людей радость, надежду и, в то же время, безысходную тоску и печаль; десятки миллионов советских людей не вернулись в родные хаты, в родные края! Не дождались матери своих сыновей и дочерей, жёны своих мужей, дети своих отцов и матерей, невесты своих любимых...
Победа! Победа! Победа! -
Слова те у всех на устах.
Домой победители едут,
Разбит, наконец, лютый враг!
Победа! И радость, и горе
Смешалось всё в общем котле.
И слёз нескончаемых море,
И счастье - конец злой войне!
Четыре тяжёлых годины
Жестокая длилась война.
Мильоны людей положили -
Такая Победы цена!
Победа! Победа за нами -
И гордость, и боль, и тоска.
Окончена битва с врагами,
Но в душах печаль велика...
(Из стихотворения «День Победы»)
А как жилось нам и всем людям после окончания войны?
Очень тяжело... Папа с нашим братом Николаем (16 лет) продолжали работать в леспромхозе, сплавляли лес по реке Оке. Сколько раз у них развязывались плоты. Постоянно находились под угрозой попасть под брёвна и утонуть. Братья: Лёша и Марк вместе с друзьями Тарубаровыми ездили на крышах товарняков в Москву, покупали там мыло и ещё какие-то товары, потом их продавали на рынке дороже, чтобы купить хлеб-соль. Мыло продавали сестра Шура и брат Федя. Кусок мыла стоил на рынке 25 рублей. Однажды Шура за проданный кусок мыла купила книгу - естествознание, конечно, мама её ругала. Также Шура с Федей летом на рынке продавали ягоды и питьевую воду. Лето жаркое, вода далеко внизу, а рынок наверху. Они приносили в ведре воду, и люди покупали её, чтобы утолить жажду. Вот так подростки 12-14 лет помогали родителям прокормить семью. Война окончена, но она давала о себе знать. Как-то сёстры Шура и Матрёна (Марина) гуляли на улице, увидели красный карандашик, обрадовались, подняли его и хотели отвинтить, старший брат Николай вырвал у них. Это был какой-то взрыватель. Такие «игрушки» разбрасывали фашисты.
Ещё один отголосок войны: из деревни Рессеты нам прислали письмо, что погибли мальчики, наши двоюродные братья: тёти Даши Ермошиной - сын Вася и дяди Тимофея Маркина - сын Ваня. (Им было лет по 12). Они тоже нашли «игрушки блестящие, военные», стали по ним стучать молотком на пороге дома, а родители были в огороде. Оба мальчика подорвались. Это была трагедия. Плакали родители, и мы с ними, когда нам прислали письмо. (О жизни в Козельске мне рассказали мои старшие сёстры и братья). Я только запомнила большую чёрную собаку, высокий сундук деревянный, с которого я упала и выбила зуб, соседку-еврейку Розу, у неё были маленькие козочки. Она просила наших родителей, чтобы отдали меня и брата Марка на воспитание, детей у неё не было. Конечно, родители нас не отдали, хотя и очень трудно жилось, да мы бы не пошли от своей дружной большой семьи. Вспоминается корова - кормилица Пятенка, которая прошла с нашей семьёй по дорогам войны до Козельска и обратно. Хотя она давала и мало молочка, но мы её очень любили. Помню: мама доит коровку, а мы, четыре сестрички, стоим с маленькими баночками медицинскими, которые ставили на спину во время простуды. Вот столько нам наливали молока. Мы были и этому очень рады.
Ещё помню нашу плиту, под вечер её растопили, мы с сестрой Верой сидели, грелись у плиты и смотрели на огонь. Вдруг Вера взяла маленькую кочергу, чтобы пошевелить в плите головешки и случайно обожгла мне ногу. Брат Фёдор кормил Веру манной кашей, она ухватила ковшик за ручку и опрокинула себе на руку горячую кашу, получила сильный ожог руки, который остался на всю жизнь. Все мои братья и сёстры, кроме меня и Веры, мы ещё были малы, пошли в школу в разные классы, учились хорошо. Способней всех был брат Марк. Мама говорила, что Марк почти не брался за книги, всё запоминал на уроках и учился хорошо. Придёт из школы, поест, поможет дома по хозяйству - и на горку кататься. По воспоминаниям мамы, учебников у нас не было, брали у друзей-одноклассников, чтобы подготовиться к урокам. Брат Лёша ходил даже на другой конец города к мальчику за учебниками. Придёт - стоит у порога, пока парень доучит
уроки. Мама очень беспокоилась за него. В 4 классе сестра Шура вступила в пионеры. Летом собирали они колоски, ходили к больным, старым людям, помогали им. Было очень интересно, и пионеры чувствовали себя причастными к делам нашей Родины. Старший брат Коля окончил до войны 4 класса, в Козельске не пошёл учиться в 5класс, так как стеснялся, что он переросток. Коля стал работать вместе с папой в леспромхозе.
Был такой неприятный случай: осенью сестра Матрёна (Марина) провалилась в ледяную лужу, простудилась: крупозное воспаление лёгких. Долго лежала в больнице, была умирающей. И если бы не папа, она не выжила бы. Пришёл он в больницу, добился свидания. Бабушка, которая с Мотей лежала в одной палате, говорит, что на девочку не обращают никакого внимания. Она зовёт кого-нибудь, просит пить - никого нет. Тогда папа принёс весь запас пшена, что было дома, ещё чего-то в больницу, задобрил сестру, других женщин, лежащих в палате, может и врача. Так он спас свою дочь, а нашу сестру. Как уже было написано выше, учились мои братья и сёстры хорошо, и за успешную учёбу им выдавали подарки в конце года: одежду. Старшая сестра Шура вспоминает, что ей подарили платье по окончании 3-го класса, Матрёне тоже - платье, нам, малышкам, Вере и мне, видимо, от отдела народного образования тоже выдали платья. В этих платьях мы даже сидим на общей семейной фотографии, которая хранится у каждого из нас, как дорогая память о нашей дружной семье.
Фотография. Милые лица -
Это наша большая семья:
Мама, папа, братишки, сестрицы -
Моя радость и гордость моя!
Вот и выросли. Все состоялись.
Нас спасала большая любовь
Благодарны родным мы остались
За весёлый и тёплый наш кров.
Чёрно-белая фотография,
Как икона она, амулет!
И семьи моей вновь биография
Выплывает из давности лет.
(Из стихотворения «Семейная фотография»)
Я уже писала, что жилось нам трудно, но все были дружны, заботились друг о друге. Мама рассказывала, что учительница на собрании говорила: «Екатерина Ивановна, у Вас семья большая, одеты все бедновато, но чистенько, хотя и в латках, сделано всё аккуратно, все дружные, весёлые». Брат Лёша шил нам обувь из какого-то старья, на деревянных подошвах, Марк сестрам шил платья, Федя вязал варежки, носочки. Старшие смотрели за младшими, братья брали сестрёнок с собой в кино. В Козельске жизнь начала налаживаться, но всё же тянуло на Родину, в свои края: к родственникам, друзьям, к речке. Больше всех хотели в деревню мама и брат Коля, там у него была невеста. А мама думала, что в деревне легче будет прожить с такой огромной семьёй.
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
В городе Козельске мы прожили до 1948 года и возвратились в родной посёлок. Мама говорила, что в посёлке все родные, вырастим свою картошку, будем ходить в лес за ягодой лесной, грибами, легче будет прокормиться. И вот мы решились в феврале вернуться на Родину, в свой родной посёлок. Дома нет: сожгли фашисты. Мы поселились 10 человек у тёти Дарьи Михайловны (сестра отца) и Патрикея Ивановича Ермошиных. У них было восемь человек и нас - десять. Так мы прожили с полгода в небольшом доме18 человек, пока не отстроили с помощью родственников себе дом. Тесно, но свой. Мебель делали папа с Колей, помогали другие дети. Сделали деревянные на козлах кровати и столы, деревянные скамейки и табуретки. Шторы на окна узорами из газет вырезал Алёша. «Простыни» - попонки ткала из тряпок мама. Да мы и не знали, что люди спят на простынях. В общем, сорвались мы из Козельска, приехали, по мнению мамы, за лучшей долей, а она-то оказалась не легче! Мальчиков сорвали с учёбы. Школы средней близко не было. Надо было ходить в Милеево за 12 км или на Еленский за 10 км. Где брать обувь, одежду? Марк пошёл работать в колхоз сначала счетоводом, ему было 16 лет, потом бухгалтером. Экстерном сдал экзамены за среднюю школу. Лёше не помогали, когда он учился в железнодорожном техникуме, денег в колхозе не давали, одни палочки ставили, назывались они трудоднями. Бросил брат техникум и стал работать в Рессете в избе-читальне до ухода в армию. Шура пропустила год после окончания начальной школы, помогала маме по дому и работала в колхозе. В 1950 году на Мокрых двориках построили школу-семилетку, и школьники пошли учиться в 5 класс этой школы, а в 6 класс, пропустив 3 года, пришёл и Федя (до этого помогал дома и работал в колхозе).
Посёлок наш был небольшой: с двумя улочками по обе стороны дороги (10 домов), в которых было много родственников: четверо детей дедушки Михаила со своими многочисленными семьями. Жили дружно, помогали друг другу, чем могли. На нашем посёлке Кудиновском, он ещё назывался Гора (находился на небольшом возвышении), Мишинский (по имени нашего дедушки Миши - первого переселенца из села Колодяссы) жило много людей, так как в каждой семье было от четырёх до восьми детей. Скучать не приходилось, тем более время было тяжёлое, дел хватало всем. С трёх сторон посёлок был окружён лесом, находился между деревней Рессетой и посёлком Кудеяром. Никаких у нас учреждений не было: ни клуба, ни магазина, ни школы, но всё это располагалось от нас на небольшом расстоянии от двух до трёх километров. За всем необходимым мы ходили на посёлок Кудеяр и в деревню Рессета. Любимым местом молодёжи был столетний раскидистый дуб, стоявший в центре посёлка на дороге, который почти каждый вечер собирал людей. Здесь парочки объяснялись в любви, а дуб хранил их тайны. Днём играли дети в его тени. Иногда собирались и старики побеседовать о былой молодости. Красавец дуб был для всех жителей посёлка своеобразным местом притяжения.
Стоял он в центре, дуб столетний,
И был ещё в рассвете сил.
И каждый вечер зимний, летний,
Он наши тайны здесь хранил...
(Из стихотворения «Дуб»)
Под Троицу на дубе старшие братья и отцы устраивали качели (рэли). Качались дети, молодёжь, приходили на качели жители Шишкова посёлка. Качали высоко, до самых сучьев: два человека натягивали верёвку и раскачивали так высоко, что дух захватывало! На Троицу делали большие качели и в Рессете, на раките, между домом Ермошиной Алёны Прохоровны и Лавровой Анастасии Ивановны. Здесь собиралось много народу: и дети, и молодёжь, и старики. Вокруг посёлка были колхозные поля, которые засевались разными культурами, колхозники входили в четвёртую полеводческую бригаду колхоза «Новый мир». Руководил бригадой мой дядя, Маркин Тимофей Михайлович, участник Первой Мировой войны, очень справедливый, строгий человек и верующий. Никогда не говорил бранных слов. Любимое ругательство было: «Шут безнадобный». Мужики как-то попытались его вынудить к ругательству. Решили испортить его топор (вместе плотничали). Дядя Тимофей куда-то отлучился, топор воткнул в пень, а уже взрослые мужики затупили его топор - обухом своих топоров ударили по лезвию его топора. Вскоре он вернулся, увидел испорченный топор, в сердцах сплюнул и сказал: «Шуты вы безнадобные» и ушёл. Мужики рассмеялись вначале, потом им стыдно стало, извинились перед бригадиром. Был конный двор, где находилась одна лошадка по кличке Партизан, очень медлительный и спокойный. По правой стороне посёлка, когда идти из Рессеты, находилась угольница, где работал Ермошин Патрикей Иванович, он из берёзовых дров готовил уголь для колхозной кузницы. В сторону риги располагалась местная лесопилка, где вручную для своих нужд жители распиливали брёвна на доски.
Жизнь на посёлке была весёлой и трудной. Семьи огромные, земли всего 25 соток, 1 поросёнок, корова и куры. Родители и старший брат Коля сразу включились в колхозную жизнь. Остальные дети учились, кроме Марка и Алексея. Сначала платили за учёбу, а потом отменило государство плату. Каждое лето и осень после школы и по выходным дням все подростки работали в колхозе. Помогали сажать, полоть и убирать овощи, копать картофель. Росли лён, конопля, рожь. Вязали снопы, ходили на сенокос. Но не только учёба и работа занимали время детей и подростков: летом играли в городки, в лапту, классики, прятки, в чижик, ходили в лес за грибами и ягодами. Катались на санках, на лыжах зимой, были на посиделках. В святки гадали на женихов (старшие сёстры и их подруги).
Посёлок был с трёх сторон окружён лесом, валялось много снарядов, оставшихся после войны. Мы, дети, знали, где лежали различные снаряды. Находили пулемётные ленты, обвязывались ими (патронов в них не было), недалеко от леса валялись пулемёты Дегтярёва. Всё это мы выставляли на небольшой горочке, а внизу были «фрицы». Так мы продолжали «войну», люто ненавидя фашистов. Это были 1951-55 годы. Родители нам не разрешали ходить в лес, но мы тайком убегали вместе с мальчишками, вооружались штыками, искали патроны, отдавали их ребятам, но трагических случаев не происходило. Недалеко от дома в лесочке было много окопов, траншей, была и землянка под горой. Мы заходили в неё, но почему-то боялись находиться там, так как сверху свисала кора, а нам представлялось, что это были чьи-то руки. Рядом с посёлком в лесочке расположено было много бугорков, поросших травой. Когда мы спросили у старших, что это такое, то нам ответили, что в этом месте находился медсанбат. После мы ходили сюда и клали на эти бугорочки-могилки лесные цветы, первую созревшую ягоду. Там во время войны шли ожесточённые бои, где полегло много советских солдат. Но не вспоминается, чтобы там производились какие-либо раскопки, поиски погибших. Во многих местах валялись снаряды, даже видели мы большие авиабомбы, их называли почему-то поросятами, может, оттого, что были внушительного размера. Они лежали недалеко от нашего посёлка в сторону п. Кудеяра. В начале 50-х годов, может, пораньше, приезжали минёры, проставляли красные флажки. Потом бомбы взрывали. Мы, конечно, не видели, но в домах от взрывов даже выскакивали стёкла. Было очень страшно. Фашисты оставили после себя много мин, гранат и других взрывчатых веществ. Взрослые говорили: «Немцы утверждали, что ещё не скоро кончится война, что её отголоски будут напоминать о себе не менее 50 лет». Родители вздыхали, охали, а мы тоже боялись этого. Ещё долгое время были случаи, когда люди где-то подрывались на минах. Вот такое детство и в такие «игрушки», иногда, не слушая родителей, играли дети послевоенного времени. Мне запомнился ещё такой случай из жизни: на пос. Кудиновском каждую субботу прибегал из лесу волк и обязательно воровал поросёнка. Он выскакивал из кустов возле колодца, а невдалеке гуляли свиньи с поросятами. Люди кричали со всех сторон, бежали с палками, вилами, но он ухитрялся как-то схватить поросёнка. Так его и прозвали «волк-субботник». Мы даже боялись, когда подходил этот день недели. Не помню, чем закончилась эта история, но волки были частыми гостями в нашем посёлке, особенно зимою.
Потом настало время идти в школу. Начальная Калининская школа была за километр от дома, на Шишковом (Долинском) посёлке. Учились в две смены. Заведующая школой была добрая, знающая учительница, Рябова Мария Ивановна. Ещё работала старенькая учительница (как нам казалось), Анастасия Никоноровна Нечаева (из поповской семьи). Школа располагалась в жилом доме, разделённом на две части. Во второй части жили Сухановы. В классе были длинные, широкие столы - парты. За ними сидели по 4 ученика. Большое место в классе занимала печка. Писали перьями: «рондо», «лягушка», «ласточка», «звёздочка» и другими, которые вдевали в деревянные ручки или привязывали нитками к палочке. Вначале чернила носили в маленьких пузырёчках, они часто проливались. Потом появились чернильницы-непроливайки. Это было более удобно. Чернила иногда делали из дубовых маленьких яблочек. Бумаги было мало - берегли. В 1 классе сначала писали простыми карандашами в тетрадях с тремя линиями. Когда рука немного привыкала держать карандаш, тогда уже переходили к письму ручками. Учителя уделяли большое внимание выработке чёткого красивого почерка. Обязательно были уроки чистописания. Ученики старались
пёрышками выводить волосяные линии, делать нажим в нужном месте, получалось красиво! Конечно, не у всех, но у большинства, кто старался. Кто учился раньше нас, пришлось им писать на газетах. Портфелей тогда ни у кого не было. Книжки носили в платках или в сумках, сшитых мамами из дерюжки, (сейчас они были бы модными). Карандашей цветных почти не было, красок тоже, а так хотелось рисовать цветными карандашами!
Любила в детстве, помню, рисовать,
Такое наслажденье получала!
Но где карандаши цветные взять?
На это денег в доме не хватало.
И вот однажды крёстная моя
Под вечер из Москвы к нам приезжает.
Увидев, что рисую сносно я, -
Мне привезти подарок обещает.
А годы шли. Уже и подросла,
Но всё же я ждала того подарка,
А крёстная ни ехала, ни шла.
Видать, с деньгами там была запарка,
(Из стихотворения «Цветные карандашики из детства»)
Одевались школьники в простые платьица, рубашки, штаны, сшитые родителями. Обувь была совсем старая, обноски от старших братьев, сестёр, некоторые ходили босиком до холодов. Мальчишки частенько ходили в школу нестриженые. Учителя заставляли их постричься, но родителям не хватало времени, да и не было машинок, а порой и ножниц. Тогда учителя ножницами выстригали на голове бороздку. Родители не ругались за это, но после дети шли в школу уже подстриженные. Почти все мальчики начальных классов стриглись наголо. Как и во все времена, некоторые дети, особенно мальчишки, не всегда отличались прилежанием. Шумно было на уроках у пожилой учительницы, Анастасии Никоноровны. Ребята во время урока бегали по партам, когда учительница писала на доске. Мы, девчонки, хотя и боялись, но тихонько хихикали. Озорников наказывали, ставили в угол, дёргали за уши (Анастасия Никоноровна), дома никто не жаловался, потому что знали, что за озорство получат нагоняй. Кроме нас, учились в этой школе дети из пос. Кудеяра, Шишкова, Жигарёва. Кудеярские ребята были хулиганистые, обижали мальчишек и девчонок других посёлков. По окончании начальной школы, сдав экзамены за 4 класс, мы получали свидетельство об окончании начальной школы. Дорога в школу и из школы была весёлая, красивая: лесок, полянки, цветы. Всегда нас останавливал большой ручей, впадающий в речку Рессету, назывался он могильником. Такое название ручей получил потому, что, по одной из версий, атаман Кудеяр не распустил своих друзей по разбою, а убил в тёмном месте и закопал. По преданию, из этой могилы стал вытекать ручей с чистой холодной водой. Место здесь было глухое и низменное. Весной ручей прилично разливался, даже нас в это время распускали на весенние каникулы. Вода в могильнике была чистая, но очень холодная. Мы всё равно здесь купались в жаркие дни. Водилась в нём небольшая рыбёшка, иногда ловили её руками и приносили домой. После школы голодные, ели дикий чеснок, ягоды черёмухи, заячью капусту, толкачи, щавель, баранчики и другую зелень, орехи.
В детстве часто мы недоедали.
Но пытались голод утолить.
Травы и орехи нас спасали.
Трудно было всех нас прокормить...
Может быть, поэтому и живы -
Стержень в нас заложен не гнилой.
Соки пили от родимой нивы,
Умывались ключевой водой.
(Из стихотворения «Воспоминания детства»)
Потом поднимались на горку, перед нами открывались колхозные поля, а там и наши дома. Родители, старшие братья, сёстры работали в колхозе, немногим удавалось устроиться на производстве, не отпускали из колхоза. Некоторые жители нашего посёлка работали на Кудеяре. Это были два брата Петраковы: Василий (он работал на лошади, возил лес, трудно было), Анатолий - на машине, их двоюродный брат Петраков Дмитрий, Лавров Анатолий. Также работали на Кудеяре две наших двоюродных сестры - Дуся и Татьяна Маркины на пекарне, дочери дяди Тимофея Михайловича и его сын Савелий. Поэтому им жилось намного лучше нашего. На зимних каникулах трудились по очистке железной дороги от снега молоденькие девочки и ребята: Маркина Вера, (моя сестра), Ермошин Павел и другие. Работа - трудная, снега выпадало много, каждому давали взрослую норму.
Вскоре старшие ребята и мои братья стали уходить в армию, служили по 3 года, а морская служба длилась 5 лет. Из нашего небольшого посёлка Кудиновский попали служить на флот четверо парней. Два моих родных брата: Марк служил на Северном флоте радистом, Алексей - на Балтийском шифровальщиком, старшина 2-й статьи. Двоюродный брат Герасимов Александр Иванович, после службы на флоте трагически погиб, вместе с трактором уйдя под лёд. Служил на флоте Лавров Анатолий Фадеевич. Также на флоте служили ребята из дер. Рессета: Ерёмин Василий, Маркин Матвей Антонинович (двоюродный брат). Все исправно несли службу. Мои братья дважды приезжали в отпуск. Помню, что у всех была красивая морская форма, девчата засматривались на них, да и морячки ухаживали за девушками. Все ребята из Рессетинского сельсовета исправно несли военную и морскую службу. Служить в то время в рядах Советской Армии и Военно-морского флота было почётно, не искали никаких уловок и отговорок. Девушки даже не хотели дружить с теми парнями, которые не служили в армии по каким-то причинам.
Братики просили меня гладить их брюки-клёш. Я выносила на улицу скамью, стелила на неё какое-то покрывало, разводила жаровой утюг и через тряпочку наводила стрелки на брюках, они за это мне давали копеечки. Братья помогали Шуре учиться в Козельске. Им на флоте полагалась какая-то денежка. Они её не тратили, а собирали и дважды отсылали сестре. На эти деньги Шура купила подержанное пальто, которое потом донашивали младшие сёстры. Марк прислал бандероль с ручными часами и косынку. Служили честно и другие ребята из нашего посёлка, из д. Рессета и других деревень сельсовета. Никакой дедовщины не было в Советской Армии.
Призывников провожали всем посёлком, деревней. Играла, надрывалась гармошка, молодёжь веселилась, а мамы втихомолку плакали. На проводы собиралось много народа, вся деревня. Новобранцев все обнимали, давали денежки на дорогу: чужие люди по 50 копеек, родственники - рубль или два на всякие расходы. Ещё дарили носовые платки, конверты, бумагу. Стригли ребят под машинку, наголо. Потом на грузовой машине их провожала весёлая, хмельная молодёжь, невесты до военкомата в село Хвастовичи. После с нетерпением ждали писем от сынов родители, девушки от своих женихов. Некоторые письма с хорошими новостями да с фотографиями читали вслух.
Жизнь с каждым годом постепенно улучшалась, хотя были бедность, темнота. В 1956 году летом Калужские студенты провели радио в дома жителей Кудиновского
посёлка, а в Рессете радио появилось в 1967 году. Какая же это была радость для всех жителей! Мы слушали радиопередачи, новости, песни, частушки, стихи. Старики этому очень удивлялись и в усмешке качали головой. Услышав стихотворение С.А. Есенина «В хате», отец сказал, что будто про нас написано. Радио работало с 6 часов утра и до 24 часов ночи с небольшим перерывом днём. Дважды в сутки звучал гимн Советского Союза. Это было так торжественно и величественно. Одна молодая женщина как-то призналась: «Будучи ещё пионеркой, когда в полночь и рано утром звучал гимн, то я быстро вставала и по стойке смирно под салютом выстаивала всё время, пока не заканчивался гимн». Вот такие были многие советские дети и взрослые. Конечно, было торжественно и весомо. Верилось, что лучше нашей Родины нет. В это верили многие.
Трудновато, голодно мы жили,
Одежонка ветхая была.
Мы об этом как-то не тужили,
Нас мечта заветная звала.
Наши души зависть не терзала,
Дружбой дорожили, берегли.
Хоть и счастья выпало нам мало,
Добрыми, весёлыми росли.
Родину мы преданно любили
И гордились подвигом отцов.
Мы друзей по духу находили,
Презирали трусов, подлецов.
(Из стихотворения «Воспоминания детства»)
До этого первый приёмник был в семье Дмитрия Петракова. Люди узнавали важные новости страны. Так в 1953 году, 5 марта услышали о смерти И.В. Сталина. Взрослые всхлипывали, а детишки с недоумением посматривали на них и тоже начинали хныкать. Сейчас идёт много споров о И. В. Сталине, о его жестокости, о тысячах безвинных жертв, замученных по его указанию. Якобы его все боялись, а не любили. Будто бы в школах специально заставляли учеников любить Сталина. Я такого не помню, и мои знакомые тоже не помнят об этом. Всё получалось само собой, естественным образом. В каждом выпуске последних известий на радио звучало его имя. Его портреты часто появлялись на страницах газет, журналов, висели в кабинетах, в некоторых квартирах. Победа в Великой Отечественной войне, песни, стихи, фильмы о войне, отмена карточек, весеннее снижение цен и многое другое было связано с именем Сталина. Он был частью нашей жизни. Когда люди узнали о смерти вождя, многие плакали, я сама была свидетелем этого, мне было 10 лет, также вытирала слёзы. Голос Левитана объявил: «Ровно в 12 часов в течение 3-х минут произвести по всей стране траурный салют гудками заводов и фабрик, а потом минута молчания». Эти минуты казались нескончаемыми. Потом тишина. Заиграл Гимн Советского Союза. В одной автобиографической повести В.Г. Чернышовой старший брат сестре сказал: «Запомни этот день. Представь, вся наша огромная страна одновременно загудела, такого никогда не было и не будет!» Это оказалось действительно так! Это была наша история, наша жизнь... Хорошая или плохая, но наша, и забывать об этом нельзя, тем более искажать факты.
Клуба (я уже писала) у нас в посёлке не было, но мы ходили в кино или на Кудеяр (привозили туда вагон-клуб из Брянска), а чаще всего в деревню Рессета. В клубе на стене висел плакат, где были написаны слова В.И. Ленина о том, что самое из важнейших искусств является кино. Это действительно относилось к нашему времени. Мы безумно, начиная от детей и кончая населением солидного возраста, любили кино. Оно показывалось по частям. Плёнка часто обрывалась. Фильм длился около двух часов и более. Жители Рессеты и других селений очень любили смотреть кино. Клуб всегда был полон народу. На взрослые фильмы дети не допускались, если где-то в кадре будет лишь поцелуй. Да и денег не было: 5 копеек стоил детский билет, а взрослый - 20 копеек. Дети часто стояли на улице у окна, ждали начала фильма. Когда он начинался, то мы, как-то друг другу помогая, пробирались через открытую форточку, тихонько усаживались перед экраном на пол. Любили военные кинофильмы. Частенько мальчишки к концу фильма засыпали с разбросанными по сторонам руками, будто убитые солдатики. В начале 60-х годов XX столетия в нашем сельсовете было много детей, иногда показывали днём детские фильмы. Особенно пользовались успехом кинофильмы на военную тематику. Помню, когда шёл фильм «Малахов курган», мне так хотелось посмотреть его, а в доме даже не нашлось пяти копеек. В этот день старшую сестру Шуру отправили на учёбу в Козельское педучилище. Мама говорит: «Доченька, мы последние денежки отдали Шуре». Но мне всё же удалось посмотреть этот замечательный фильм. Он врезался в память на всю жизнь. Любимыми артистами были: Л. Орлова, В. Серова, Т. Макарова, А. Баталов, Н. Крючков, С. Филиппов, В. Самойлов, О. Стриженов, Б. Андреев, Е. Матвеев, В. Тихонов, Р. Макагонова, Т. Сёмина, Р. Быков, Н. Мордюкова и многие другие. Любовь к фильмам прошла почти через всю жизнь, но просмотр по телевизору уже снизил эмоциональность восприятия происходящего на экране. Перед кино почти всегда показывали документальный фильм или сатирический журнал «Фитиль». В праздничные и выходные дни были танцы под гармошку. Играл Логвинов Анатолий из Ловатянки, братья Герасимовы Василий и Фёдор из пос. Кудиновский. Любимыми танцами были: вальс, фокстрот, полька, краковяк, падеграс. Это были парные танцы. Как же красиво порхали в вихре вальса многие молодые пары, ими все восхищались. Потом появился танец летка-енька. Мы, ещё 15-16-летние, с удовольствием смотрели на танцующие пары. Жителям нашего сельсовета особенно нравилась пляска парней и девчат с частушками (Семёновна, цыганочка, барыня и т.д.) Помню, как из Брянска приехали братья Петраковы Анатолий и Алексей (д. Рессета). Они
долгое время не появлялись в деревне, приехали нарядные, в костюмах, и так отлично Алексей отплясывал в клубе, все на него смотрели с улыбкой. А потом люди расходились по разным сторонам, распевая на всю улицу задушевные песни, даже старики вздыхали, вспоминая свою молодость.
Играл кудрявый, сероглазый.
Наш парень Фёдор из села,
И молодёжь сбегалась разом -
Гармонь манила и звала...
Она звала, играла, пела -
За душу каждого брала,
И песня добрая звенела -
Деревня песнею жила...
(Из стихотворения «Большак»)
Парни провожали девушек до дома в разные стороны: до Ловатянки, до Мокрых Двориков и других небольших посёлков. Домой возвращались на рассвете. Ребята из пос. Кудиновский даже порой от усталости не доходили додома, а взобравшись на горку, засыпали тут же. Потом их будили лучи восходящего солнца, и они, прячась от людей, леском пробегали домой.
В конце 50-х годов маленькие, неперспективные посёлки присоединяются к более крупным селениям. Так в 59-м и 60-м г.г. XX века жители нашего Кудиновского посёлка переезжают на центральную усадьбу колхоза «Новый мир» в деревню Рессета. Колхоз оказал помощь в переезде. Там стали строить новые дома. Участие принимали все домочадцы, начиная от детей до взрослых: по утрам готовили в лесу щепу (дранку) при помощи специального приспособления (простого деревянного станка). Помню, как я и другие мои сёстры по очереди, сидя у станка, собирали в пучки по 50 штук тонких дранок. Мужчины с двух сторон плавно дёргали за деревянные ручки широкое лезвие станка, которое расщепляло кусок бревна на
ровные «дранки». Работа, особенно для мужчин, была тяжёлая. Помогали все в семье строгать доски, крыть крышу, шкурили брёвна, убирали мусор и т.д.
Жизнь, конечно, потихоньку улучшалась, хотя колхозники почти ничего не получали за свой тяжкий, ежедневный труд, выручали лес и подсобное хозяйство..
Какими были люди Рессетинского сельсовета? - добрыми, работящими, весёлыми, любящими свой край, свою малую родину. Какое это было великое время! Страна потихоньку вышла из послевоенной разрухи. Мы радовались даже малым успехам родины и ценили это, гордились тем, что мы - советские, что победили самого злейшего врага, что это наш русский парень, Юрий Гагарин, первый полетел в космос 12 апреля 1961 года. Ликовал весь советский народ и даже весь мир. Мы радовались и другим достижениям нашего государства в любой отрасли производства.
В десятом классе мы учились.
Была весна. Звенел апрель.
И вдруг кругом засуетились:
«Гагарин в космос полетел!»
И эта весть неслась, как песня,
Рукоплескал тогда весь мир.
Простым лицом и взглядом честным
Людей Гагарин покорил.
(Из стихотворения «Памяти Гагарина»)
Наши простые деревенские парни и девушки добросовестно трудились на благо своей Родины. Юноши достойно служили в рядах Советской Армии, исполняя с честью интернациональный долг, порой рискуя своей жизнью.
ПЕТРАШИН ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВИЧ в 1970 году погиб, исполняя интернациональный долг в Чехословакии, уроженец деревни Рессета.
ГЕРАСИМОВ СЕРГЕЙ из деревни Ловатянка в 60-е годы был призван в армию, попал в Казахстан. Погиб при исполнении воинского долга.
РЫГАЛИН ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ, уроженец деревни Ловатянка, исполнял интернациональный долг в горах Афганистана. «В 1987 году был в учебке в Молдавии, потом направили водителем в Афганистан. Возил продукты, снаряды с Термеза по всему Афгану. Было страшновато, когда колонну из 70 машин обстреливали душманы из гранатомётов. Мы тоже отстреливались. У нас были очень хорошие ротные, взводные, командиры. Впереди колонны ехал на КАМАЗе командир с рацией, стояли зенитки. Замыкал колонну «Урал». Во ц( время обстрела я вывел колонну из боя. Сбил в ущелье li 4, подбитую машину, вытащив раненого шофёра из машины. Солдат был из Брянска. За этот бой награждён медалью «За боевые заслуги». Прослужил 2 года и 3 месяца. Погибало очень много советских солдат. Наша часть стояла в Кабуле. Афганский народ к нам относился плохо: закидывали кирпичами, даже дети. Были случаи, когда ночью воровали наших солдат, разрубали, клали в мешки и подкидывали к части. Демобилизовавшись, сначала долго не мог забыть убитых товарищей, стал пить. Потом образумился, женился. Есть два сына, сейчас работают вместе со мной на машинах. Медаль уже вручали в Калуге, в Концертном зале». (Из рассказа бывшего афганца Рыгалина В.В.)
ПЕТРАКОВ АНАТОЛИЙ ДМИТРИЕВИЧ из деревни Рессета стал прокурором республики Саха, раньше называлась республика Якутия.
Также парни и девушки участвовали в освоении целинных земель, уезжали на новостройки страны и везде трудились на совесть. В трудный час не оставляли Родину в беде.
26 мая 1986 года произошла страшная авария на Чернобыльской АЭС. Наши земляки под руководством Коммунистической партии оказались в числе ребят, откликнувшихся на эту беду.
Среди них:
РЫГАЛИН АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ,
уроженец дер. Ловатянка, был направлен главным инженером по бетонированию реактора, мужественно сражался со стихией, не жалея своих сил и здоровья. В реакторе находился дольше положенного времени. Получил большое облучение, умер в молодом возрасте. Остались в Москве дочка и жена.
ПЕТРАШИН АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ,
уроженец дер. Рессета - ликвидатор Чернобыльской аварии, шофёр. Получил большую дозу облучения, умер в 50 лет. Осталась семья в Калуге.
Молодёжь Рессетинского сельсовета откликалась на все события, происходящие в стране, и всегда была готова оказать ей помощь. Из нашей глубинки вышли хорошие люди: врачи, медсёстры, учителя, воспитатели, бухгалтера, механики, инженеры, работники лесного и сельского хозяйства и люди других профессий.
Очень хочется, чтобы бывшие жители наших деревень гордились мужественными ребятами и не забывали о них. Замечательная молодёжь росла в наших краях: умела хорошо работать, веселиться, любить и защищать свою Родину.
Прошло время и приходится удивляться, сожалеть, что мы - Иваны, не помнящие родства, принижаем прежние заслуги страны и своего народа. Очень обидно нам, старшему поколению, особенно за тех людей, которые не жалея своей жизни, победили в самой жестокой войне. Мы не должны забывать это, и на примерах отцов, дедов и прадедов воспитывать свою молодёжь, чтобы не повторилось самое страшное, пережитое нашим народом в годы Великой Отечественной войны.
Великий день! Великая Победа!
Всё меньше-меньше радости. Тоска.
Герои наши - старенькие деды
От нас уходят вдаль и на века.
Теперь их только горстка остаётся,
И страшно нам подумать о таком.
А сердце вдруг от жалости сожмётся,
Что вновь теряем мы фронтовиков.
Уходит поколенье золотое,
Участники Великих тех боёв.
Уйдёт из жизни самое святое,
Но вечна будет к подвигу любовь!
(Из стихотворения Ветеранам Великой Отечественной войны)