Василий Захарович Фокин, сын партизана З. И. Фокина
«О нашей большой семье райгазета писала в 2004 году. Спасибо за то, что вы предоставили мне возможность вспомнить об отце в канун этого большого праздника — 65-летия Победы!
Наш отец был скромным, простым человеком. Любил жизнь, беззаветно любил всех нас, детей. Уделял нам много внимания. Мечтал, чтобы мы выросли настоящими людьми. Таким я его запомнил на всю жизнь. Он погиб, когда мне было 12 лет…
Отец стал партизаном, когда к Хвастовичам подошли немцы. К концу октября 1941 года отряд начал действовать. В начале ноября командир отряда дал отцу задание — достать немецкую форму, лучше — офицерскую, чтобы произвести затем разведку немецких объектов. Мы жили тогда почти напротив „пожарки“. За крайним домом нашей улицы стояли риги для сушки зерна (это напротив конторы райсоюза), туда отец пришёл из лесу 8 или 9 ноября. Когда совсем стемнело, он пошёл к жене партизана Ермакова и попросил её приготовить для мужа теплые вещи и валенки. (Жила она в хате на нынешнем поместье Афонякиных, — на углу около старого сельсовета). Возле риг находилось неубранное поле „замашки“ — конопли, из которой вили верёвки и канаты. Здесь, вернувшись, отец заметил человека. Оказалось, что это немецкий офицер справлял нужду. Мой отец подкрался к нему, обезоружил и заставил раздеться до нижнего белья. Перепуганный немец все команды выполнил беспрекословно…
Прошла ночь. Назавтра утром к ригам вдруг прошли немцы — полицаев тогда ещё не было в селе. Среди них была и жена Ермакова. Скорее всего, отца кто-то видел возле её дома. Возможно, она сама предала товарища мужа: народ говорил по-разному. Отца стали пытать. Били, стремясь узнать, где находятся партизаны. Отец так ничего и не сказал…
Ночевал он в школе (на её месте теперь расположена районная администрация). Под сильной охраной утром его повели через мост около пруда в сторону нынешней улицы Кирова. По дороге встретился мужик по кличке „Захорок“. Он закричал: „Есть ещё один партизан… Возьмите его“. Так фашисты арестовали В. Новицкого, 15-летнего паренька, сына председателя Хвастовичского сельсовета, также находящегося в партизанах. Их вместе и расстреляли. Расстреляли 10 ноября — на престольный праздник „Ременную“. О расстреле мы узнали в последний момент. Мать заголосила. Закричала, чтобы я бежал на стадион (находился он на месте нынешней районной кочегарки). Я побежал… Но не успел… Раздались выстрелы… Через некоторое время на месте могилок, вырытых руками убиенных, немцы педантично ровняли землю. Никакого холмика не осталось. Немец же на довольно чистом русском сказал: „Уходите, а то и вас расстреляют…“
Вот так погиб отец. Можно сказать, на глазах у своей семьи. Горе было неимоверное. Беда и сейчас стоит перед глазами. Останки отца до сих пор лежат под котельной. Мы так и не смогли их забрать во время оккупации, а позже поискать не довелось — по различным причинам.
Оккупацию мы пережили очень тяжело. Выжили не все. Помогали родственники и судьба. Память об отце сохранилась навсегда. Этой памятью я и живу на склоне своих лет. Горжусь отцом за мужество и верность идеалам. Он не предал товарищей по оружию и свою Родину — Россию. И это — главное!»