— Он с саней — и бежать, — рассказывал Николай Стефанчиков. — Нет, думаю, сволочь, не уйдешь! Прицелился — раз. Он брык в снег лицом. С первого выстрела!
— Не ври, — возразил его брат Афанасий. — Раз пять стрелял — и мимо.
— Пять раз? Да?
— Какая разница! — старался примирить братьев Лебедев.
— Будут знать!
— Пусть чувствуют, что мы не в куклы играть собрались.
Партизаны живо обсуждали кленовскую операцию. Некоторые явно преувеличивали свои силы, заявляли, что теперь гитлеровцы не сунутся. Слушая эти разговоры, комиссар Тришин недовольно теребил бороду.
— Плохо вы знаете врага, — заметил он. — Он коварен и жесток. За неудачу свою постарается отомстить. Нам надо быть готовыми ко всяким неожиданностям.
В ближайшие дни мы убедились, насколько был прав комиссар. Гитлеровцы не замедлили начать карательную экспедицию. Силами двух пехотных полков, минометного батальона и артдивизиона они повели наступление на села, в которых была объявлена Советская власть. Каратели заняли Теребень, Кудрявец, Тросну. Партизаны заблаговременно строили завалы на большаке Троcна — Клен, минировали их. Каратели приняли боевой порядок и заняли оборону. Интенсивный огонь наших боевых групп окончательно завел немцев в заблуждение. Не зная численности партизанских сил, гитлеровцы не осмеливались продолжать наступление на Клен.
Однако положение наше было далеко не прочным. Дело в том, что из района Милеево — Колодяссы наступала другая группа карателей... Ее цель заключалась в том, чтобы через Кудияр и Александровку соединиться с кленовской группой, замкнуть кольцо и уничтожить партизан в районе Еленского поселка. Но и эта группа не выполнила своей задачи. Такая нерешительность немцев, немало удивившая партизан, была не случайной. Гитлеровцы, как мы убедились, были довольно трусливы, если не чувствовали своего численного превосходства. Они, например, за все время оккупации района не решились побывать в Кудияре. Не заглядывали сюда и полицаи. У всех сложилось мнение, что в Кудияре под каждым кустом сидит партизан с пулеметом. Попробуй, сунься туда. Мы, конечно, всячески поддерживали это мнение. Герасим Карпунин, Сергей Курбатов и другие колхозники, связанные с партизанским отрядом, распространяли по поручению Бусловского, Тришина и Захарикова слухи о несметных партизанских силах. Войдя в доверие к немецким ставленникам — старостам и полицаям, они утверждали, что в Кудияре скопилось до двух тысяч партизан да, кроме того, недавно выброшен войсковой десант — человек пятьсот.
Вот тут-то и пригодились минометы, которые отдала нам в октябре 1941 года выходившая из окружения воинская часть. Из них мы в течение всего дня обстреливали дорогу Брусна — Кудияр.
У страха глаза велики. Двое суток простояли гитлеровцы в обороне. Две группировки их так и не соединились. Злобу свою каратели каратели выместили на мирных жителях Рессеты, Долины, Еленского, Ставрова, Глебовки, Палькевичей и другиx населенных пунктов.
Группы гитлеровцев начинали свои «боевые» действия рано. Солдаты врывались в хаты и расстреливали в упор всех, кого находили. Они сожгли Рессету и расстреляли больше 370 женщин, стариков и детей. Это произошло 22 января. На следующий день фашисты учинили кровавую расправу над жителями деревни Долина, уничтожив около 500 человек.
Немало «потрудились» в эти дни предатели Бондарев, Свигуров, Дыбин. Они, разъезжая по деревням и селам, «объясняли», почему «рассердились» гитлеровцы.
— Все дело в партизанах, — утверждали они. — Немецкое командование недовольно вами, потому что вы поддерживаете партизан. Они — бандиты. С ними надо расправляться. Помогите уничтожить партизан, и все будет хорошо.
В другом месте они напевали по-другому:
— Партизаны виноваты. У них нет ни капельки жалости. Зачем им беспокоить немецкие власти? Они бесчинствуют, а вы расплачиваетесь за них.
Это был дальний прицел. Гитлеровские прихвостни прилагали немало усилий, чтобы настроить против партизан население района. Однако их затея была обречена на провал. Нам рассказали о подвиге жительницы деревни Долина. Это была пожилая женщина. Ее звали Анна. Немцы схватили Анну и стали допрашивать:
— Где партизаны?
— Нашли у кого спрашивать... У бабы...
— Говори!
— Да разве они мне говорили...
— Повесим!
— Это ты можешь. Да только какая тебе корысть от смерти-то моей?
Ее втолкнули в дом и подожгли. Она сгорела, но каратели не услышали ни одного стона русской женщины.